Биографии, истории, факты, фотографии. Ковальчик: «Это просто безумие, что в стране с таким чистым воздухом так много молодежи, страдающей астмой Допинг: не пора ли «на себя оборотиться»

На днях, 4 июня, самая массовая польская «Газета Выборча» опубликовала интервью Юстины Ковальчик , одной из лучших в мире лыжниц, которое сразу попало в рязряд главных новостей дня, не только спортивных. Журналист, взявший интервью, на следующий день отметил в газете, что беседа записывалась в течение нескольких недель, разговоров же без записи было намного больше. Юстина авторизовала подготовленный текст, и они с журналистом договорились, что пусть он полежит некоторое время. Потом Юстина его перечитала и выразила еще большее желание опубликовать. Вот мой перевод. А Юстине – удачи в борьбе и счастья в жизни, она молодец и должна совладать и выкарабкаться. Думаю, ее интервью психологически поможет многим, не только ей самой.

Фото - с сайта «Газеты Выборчей». Юстина после победы на любимой дистанции (10 км классическим стилем) на Олимпиаде в Сочи.

Депрессия Юстины Ковальчик. «Три последних года моей жизни оказались ложью»
Павел Вилькович (Paweł Wilkowicz), «Газета Выборча», 4 июня 2014 года.

- Обо всем от А до Я знали только трое, да и то узнавали с приличным запаздыванием. Двое из них не могли поверить, что все это правда – потому что когда смотрели на меня в телевизоре, видели другую Юстину. А я делала свое, я тогда была развалиной, хотела бросить лыжи, но сочла, что должна все это выплакать, - говорит Юстина Ковальчик в очень личной беседе с Павлом Вильковичем.

Павел Вилькович, Sport.pl: Что это за гонка, в которой ты сейчас участвуешь?

Юстина Ковальчик: Гонка за жизнь, могу так сказать, пожалуй. Очень трудная.

- Депрессия?

Уже больше года назад у меня диагностировали состояние депрессии. Более полутора лет борюсь с бессонницей. Наберется, быть может, несколько десятков ночей, когда я нормально высыпалась. Борюсь со своим организмом, с постоянной тошнотой, обмороками, температурой под 40, страхами. С проблемами, которых раньше не было. В какой-то период любая еда была достаточным поводом для рвоты. Сейчас немного лучше. И сочетать все это с тренировками очень трудно. Бывали дни, когда единственным пейзажем для меня был потолок в комнате. Когда не было ни сил, ни желания встать с кровати, а единственным вопросом было – зачем?

- Видишь, что там лежит под столиком?

- «Твой стиль» [популярный глянцевый журнал с зачастую серьезными публикациями – Дасси ]. Со мной на обложке.

С эффектной фотосессией, c интервью, в котором полно твоих жизненных планов. И полно энергии, оптимизма. Это было недавно.

Да, у меня тогда была очень высокая температура. Да, это было недавно. Также недавно были Олимпийские Игры и золотая медаль. Недавно были и десятки других победных гонок. Недавно принимала поздравления и улыбалась.

- На показ?

Я немного напритворялась за эти почти два года, с тех пор как нахожусь в минусе. Но такие фотосессия и интервью, как в «Твоем стиле», - в моем состоянии это было спасением. Меня никто не заставлял, сама хотела. Хотела увидеть себя со стороны, на красивых снимках, как-то за это уцепиться, восстановить ощущение собственного достоинства. Хотела хоть что-то сделать, поскольку хуже нет – запереться в квартире и никуда не выходить. Все это время я старалась сохранять видимость. Мне ведь говорили, что так нужно. Ну, я и изображала, что все идет самым нормальным образом: тренировки, старты, а я, как всегда, кусачая. После зимнего сезона всегда делаю одну фотосессию, вот и теперь после Сочи сделала. Недавно получила прглашение на бал в Нью-Йорке, замечательно, полетела. За эти два года бывали моменты и дни, даже недели, когда в силу обстоятельств проблемы исчезали, а я улыбалась все время от уха до уха. Но сказки быстро кончались.

И, например, вскоре после Игр, вместо того чтобы праздновать с семьей, ты села в машину, убегая от своей жизни так далеко, что приземлилась аж в Андорре?

Да, вроде как на горные лыжи. Хотелось забраться куда-то, где будет душевный покой, горы, где не будет много поляков. Ехала больше 2 000 км до этой Андорры словно в трансе. Бывают такие минуты, когда готова лезть на рожон [по-польски – броситься с мотыгой на солнце - Дасси ]. Выбросить всю эту грусть к черту. А потом приходит такой кризис, что пальцем не могу шевельнуть. Старты меня как-то мобилизовали. Как раз на главных соревнованиях, на Играх в Сочи или на чемпионате мира в Val di Fiemme год назад, или даже на многих стартах Кубка мира удавалось исключить депрессивный фактор. Хорошо спала, ела, боролась. Была счастливой и нормальной. А на остальных кубковых стартах чаще всего лежала без сна до четырех утра. Потом удавалось заснуть на два часа. В шесть часов подъем, зарядка, подготовка, в одиннадцать выигрывала гонку – и снова вниз, в бессонную ночь. Когда даже после такой физической нагрузки не можешь заснуть, это значит, что с тобой плохо.

- Ты сказала, что это борьба за жизнь. За желание жить дальше?

Это состояние депрессии - со всем тем, что оно с собой несет.

- Принимаешь лекарства?

Были такие попытки, первая - больше года назад. Надо было попробовать, поскольку состояние депрессии углублялось, и я не не могла с этим сладить, как и с очень нестабильной ситуацией, в которой очутилась. Но проба не удалась, я очень слабо реагировала на лекарства. Вторая попытка была в сентябре прошлого года. Также с очень слабым эффектом. А третья – теперь, весной, когда было уже действительно плохо. Все попытки заканчивались максимум через месяц. Мой реакцией были потеря сознания, еще более сильная тошнота, трясучка, страхи. Возникло уже такое сильное «нет» ко всякой химии, к лекарствам, что в последние два года даже витамины и железо не принимала. Для поддержания организма у меня остались только энергетические батончики и напитки. Мучили меня свекольным соком, а в Сочи – икрой, она улучшает кровь. Третья попытка с лекарствами закончилась полным провалом и еще разными странными историями после приема лекарств. Поэтому все пошло в мусорную корзину. А я сейчас занимаюсь с психотерапевтом. Уже несколько недель.

- Выигрываешь?

Не знаю, что еще меня ждет, да может и не хочу знать. Было тяжело – и все время еще тяжело. И хочу об этом, наконец, рассказать открыто, потому что все труднее мне было скрывать. Все труднее врать – почему не принимаю большинства приглашений, почему боюсь идти в толпу, почему недавно упала в обморок на марафоне, почему меня не было там, где намеревалась быть. Сколько можно выдумывать самого разного вранья. Надеюсь, что теперь мне хотя бы в этом отношении полегчает. И я решила вернуться в спорт раньше, чем планировала. То есть уже в начале июня, а не в августе. Пусть эти тренировки, которые я в последнее время считала препятствием в налаживании своей жизни, пусть они мне теперь помогут.

После Сочи ты до августа планировала радоваться жизни. Самый длительный отдых за всю карьеру, пять месяцев. А из того, что рассказываешь, следует, что отдых заменился в мучения.

Я намеревалась дать себе до августа шанс, чтобы обрести себя. Может, и вылечиться. Может, почувствовать радость. Не говорю тут о радости от лыжных гонок, а о радости от того, что я есть. Хотелось пожить, найти какой-то стимул, который меня оттянет от всего того, что черное. Но не удалось. Весной все еще больше посыпалось. Свободное время не помогло. Проблемы не решил и переезд в Варшаву, куда я перебралась после Игр. Было слишком много дерганья, которого я попросту не выдержала. Замечательно тут, однако, жить – невероятно, но папарацци меня не выследили и все еще охотятся за мной где-то на родине. Надо чем-то заняться, и, поскольку все иное у меня в жизни рассыпается, сосредоточусь на спорте. На том, что у меня всегда хорошо получалось. Может быть, благодаря тренировкам как-нибудь малыми шажками из всего этого выпутаюсь. Ухвачусь за то, что для меня надежно, ясно и стабильно. Недавно так уже случалось, что мир вокруг меня заваливался, а я на тренировках била рекорды. И появлялся хотя бы один повод, чтобы улыбнуться.

При депрессии ты стала олимпийской чемпионкой. У тебя в Сочи свершилась мечта, особенно, учитывая то, что ты стартовала со сломанной стопой. И это все удалось сделать попутно, на фоне той настоящей борьбы сама с собой?

Все спрашивали про стопу, и она действительно очень болела. Когда однажды вечером надела на прогулку ботинки без стелек, то не была в состоянии дойти до отеля. Боль была страшная, но в голове было намного хуже. Однако, видимо, для меня спорт очень важен, коли уж я тогда всего не бросила. Но я знала, что справлюсь, это моя работа, задание для исполнения. А побочным эффектом моего состояния было то, что я тогда очень исхудала, и это на олимпийских трассах помогало. Кроме того, как раз здесь я не могла себя разочаровать. Если бы подвела себя еще и как лыжница, лишилась бы последней точки опоры. Конечно, я радовалась этой медали, как никакой другой. На награждении, когда текли слезы, я думала: «Господи, справилась после таких двух лет, это невозможно». У меня была треснута кость, после обморожения содраны ногти, но это боль физическая, с ней можно совладать. Жизнь спортсмена, работающего на выносливость – это эксперименты с физической болью. Но когда у меня на пьедестале перед глазами прошли все те обмороки, истязания, то, как временами мое тело было далеко от спорта и с какими соперницами я соревновалась, то для меня это был момент чистого счастья, что я справилась. И что я сильная, несмотря ни на что.

Были ли в этом твоем великом притворстве такие моменты, когда хотелось перед всеми попросту расплакаться и закричать, что уже хватит, что тебе нужна помощь?

Такой момент был год назад, весной, когда я была готова в одну секунду бросить лыжи и все остальное. Но когда немного успокоилась, подумала, что есть целый штаб людей, которые со мной работают и что есть люди, которые болеют за меня. Что мои проблемы – это не их вина, и хотя бы с учетом этого мне нельзя бросить лыжи. Мое подавленное состояние не имеет ничего общего со спортивными победами или поражениями. Со спортивным натиском я справляюсь так же, как всегда. И даже, мне кажется, лучше, потому что все спортивные проблемы, о которых когда-то очень сильно переживала, сейчас кажутся мелочью. И благодаря тому, что они уже не вызвают такого стресса, на дистанции я способна выжать из себя значительно больше. Мой черный мир также не имеет ничего общего, – и хочу это очень сильно подчеркнуть, - ни с кем из моей команды. От подобных спекуляций они уже пострадали, особенно мой партнер по тренировкам Марек Кречмер, который появлялся вместе со мной на каких-то придуманных обложках.

- Так от чего ж ты убегаешь?

Я как раз не убегаю.

- Ждешь, чтобы тебя догнала устроенная личная жизнь, а она не догоняет?

Можно так сказать. Три последних года моей жизни оказались ложью. Я очень просчиталась. В начале мая пережила классический нервный срыв. Теперь уже может быть только лучше.

- Объяснишь, в чем дело?

В чувствах, в том, что у меня год назад был выкидыш.

- Недавно ты написала об этом на Фейсбуке. Но не все поняли.

Я написала самым простыми словами на свете: утратила Ребеночка. Так, чтобы не оставалось никаких сомнений. И не знаю, как можно было подумать, что имелся в виду пес. У меня даже рыбок в аквариуме никогда не было, потому что я выросла в деревне, где животных дома скорее не держат. Щенок, которого недавно мне подарил брат, чтобы у меня было, кем заняться, он у меня первый. Да, я была беременна, выкидыш случился год назад, в мае, на тренировочных сборах. В самом начале сборов. Как раз тогда, когда я готовилась распрямить свои жизненные дорожки. Ясно, что если бы эта беременность не прервалась, а она была уже довольно продвинутой, то в Сочи я бы не стартовала. В планах была уже другая жизнь, по меньшей мере на ближайший год. Как раз на этих сборах я рассчитывала поговорить с тренером, со своей командой, с Польским лыжным союзом. Ведь в мою подготовку лыжный союз вложил деньги, а моя команда – время. Я хотела все объяснить и начать распутывать ситуацию. К сожалению, судьба распорядилась иначе. Это были ужасные и травматические дни. Все так запуталось, что я осталась с этим сама. Не сказала ни тренеру, ни родителям, чтобы их не нервировать. Родителям не хотела – скажу, а потом надолго уеду, за две-три тысячи километров от них? Это ж было бы издевательство над людьми. Они пытались бы мне ежедневно звонить, а я зачастую не могу ответить на звонок. Они бы с ума сходили. Единственное, что могла сделать, это пытаться справиться самой. Многие, в том числе те, кто был рядом, узнали обо всем незадолго перед записью в Фейсбуке. А все от А до Я знали только трое. Да и то узнавали с приличным запаздыванием. Двое из них не могли поверить, что все это правда – потому что когда смотрели на меня в телевизоре, видели другую Юстину. А я делала свое, я тогда была развалиной, хотела бросить лыжи, но сочла, что должна все это выплакать и только потом принять решение. Сочла, что лыжи будут моей обязанностью, спасением. И решила, что несмотря на эту личную трагедию я хочу подготовиться к Играм. Для себя, для ребят из моей команды.

Ты занимаешься каторжным спортом. Не боялась ли иногда, когда шла на тренировку, что, будучи так ослабленной – во всех отношениях – ты рискуешь здоровьем, а может и жизнью?

Нет, таких мыслей не было. Ведь в таком состоянии дойдешь и до самоуничтожения. Уже если что было, так это угрызения совести, огромные. Потому что мне казалось, что тренировки не дают 100 процентов того, что я должна сделать, что я не втягиваюсь в них, как надо. Несмотря на то, что на тренировки ходила, трудилась, не сачковала.

- Тренер не сориентировался?

О депрессивном состоянии я ему сказала, а об остальном – нет. Он посчитал, что самым лучшим средством от депрессии будет работа. Он хотел, как лучше, но «возьми себя в руки» - это самое плохое, что можно советовать в такой ситуации. Я решила дотянуть до Сочи, но было все хуже и хуже. Речь не о том, что я не старалась на тренировках. Старалась. Только раньше я всегда хотела выполнить 150 процентов нормы, а сейчас попросту делала то, что скажут. Моя голова была занята другим. И тренер должен был это знать. Внезапно я начала слушать на тренировках музыку. Никогда раньше так не делала, считая, что музыка мешает сосредоточиться на упражнениях. А тепрь мне это потребовалось, чтобы не слушать своих мыслей. Быстро, работать, заглушить, потом какой-то обед – и я исчезала. Приходила на вторую тренировку, а потом снова исчезала. Была нервной, тренер тоже. После бессонных ночей приходила злая как оса. Очень сильно замкнулась в себе.

Так поэтому тренер поздней осенью был уверен, что это последний год его работы, ибо ни ты, ни он больше не выдержите?

Я знаю, что в последний год не была примером профессионала. Хотелось только дотянуть до Игр, ничего более. У меня были слишком хорошие результаты тренировочных тестов, чтобы это все растерять. Но когда завершилась летняя подготовка, а она самая тяжелая, я была уверена, что делала это последний раз в жизни. Я хотела закончить со спортом – и все устраивать по-другому. Потому что уже была не в состоянии дать спорту столько, сколько бы хотела. Объясняла это тренеру, и поэтому он был тогда уверен, что это наша последняя совместная зима, а потом он уходит на пенсию. Но в течение сезона ситуация изменилась. Это он меня убеждал, чтобы не уходила, это он придумал такой долгий перерыв, почти пять месяцев, - чтобы я ожила. Решающий момент наступил, пожалуй, после рентгеновского снимка стопы в Сочи. Ибо тренер долго верил, что это только ушиб, а я и физиотерапевт уже чувствовали, что это перелом, поскольку перестало заживать. Тренер видел, что я страдаю, но всего я ему не говорила. Бегала в очках, чтобы никто не видел слез. Помню, что когда он увидел снимок перелома, то заплакал. И, может быть, действительно изменил подход ко мне. Понял, насколько сильно я боролась. А в период придуманного им долгого перерыва моя жизнь подошла к такому краху, что теперь мы встретимся с тренером раньше. Потому что сейчас я вижу свое спасение только в спорте. В последние два года я была на вечном распутьи, и путь выбора, к сожалению, зависел не от меня. Или зависел лишь в очень малой степени. А сейчас двери совершенно неожиданно захлопнулись, мост сгорел в очень неудачных и непонятных обстоятельствах. Пробиваться на какой-то новый путь, неизвестный, - например, меняя профессию, было бы глупо и рискованно. Осталось попробовать вернуться к Юстине трехлетней давности. На тот путь, когда я в последний раз была собой.

- Счастлива ли ты сейчас хотя бы иногда?

Юстина трехлетней давности тоже не всегда была. Она была язвительной - и сражалась. Как раз тогда – с норвежцами об астме.

Да. Это было еще то время, когда я от себя требовала только побед. А как раз тогда, в сезоне чемпионата мира в Осло, я упорно оказывалась второй. Так что нам та астма много крови напортила, в спортивном отношении временами было невесело. Но по жизни – замечательно. До момента появления всей моей нестабильной ситуации я считала себя очень счастливой девушкой. Рожденной в чепчике. Когда-то, хотя препятствий было довольно много, ибо были разные проблемы со здоровьем, а также дисквалификация, я могла взять быка за рога. А сейчас чепчик свалился.

- Следишь ли ты за примерами среди спортсменов, которые признались в депресии? Например, в последнее время – пловцы Иан Торп и Грант Хэкетт, а раньше – хотя бы итальянский футболист Джанлуиджи Буффон, чемпион мира, или трагически погибший Роберт Энке, вратарь футбольной сборной Германии, который скрывал свою депрессию [он покончил жизнь самоубийством - Дасси ]. Все они, как и ты – люди с первых страниц газет, с успехами и деньгами. Буффон вспоминает разговоры с врачом: «Ведь все мечтают о такой жизни, как у вас!». «Но я своей не хочу».

Да, я слежу, читаю. Призналась и Линдси Вонн. Людям кажется, что такие, как она, великая горнолыжница, или такая, как я, не могут иметь депрессии. Спортсмену не дают права до такой слабости.
А ведь чтобы заставить свое тело подчиняться жестким правилам спорта высших достижений, нужно быть немного безумцем. И очень чувствительным человеком. Я близко знакома со многими спортсменами из элиты и вижу, это заметно, когда мне удается пробить их внешнюю скорлупу. И вижу тогда очень чувствительных, иногда потерянных людей. То, что они крепкие в спорте, еще ничего не означает. Спорт чаще всего справедлив. Если посвящаешь ему многое, то примерно столько же получаешь взамен. А в жизни можешь посвятить чему-то все и не получить ничего. И для спортсмена это вещь просто непонятная.

Время от времени спортсмены признаются в наличии депрессии, но это все еще исключения. Нашумевшие, но исключения. Болезнь остается темой-табу. Хотя, если смотреть статистически, в каждой футбольной раздевалке найдутся в среднем два-три футболиста, восприимчивых к таким проблемам.

Это еще один повод, почему я решила описать свою историю. Общественное восприятие таково, что депрессия – это как бы стыд. Даже само сочетание – признался в депрессии. Признался. Как в чем-то плохом.

Кто признаётся, тот иногда слышит, что это причуды. Ведь молодые, богатые, с успехами – у них не бывает депрессии. Когда о своей сказал Александр Пойнтер, тренер австрийских прыгунов с трамплина, то он мог прочитать такие комментарии: «Пусть попробует прожить на голодную зарплату, тогда увидит, что такое депрессия».

Я как раз знаю, что такое бедная жизнь, помню, что значит с трудом себя содержать. Значительную часть жизни у меня было на хлеб и немного больше. Иногда не было даже на что вернуться домой. Но это все несравнимо с тем, когда начинает рассыпаться психика. Я знаю, что на то, о чем говорю в этом интервью, будет разная реакция. Но во мне это накапливалось давно, и мне надоело притворяться. Даже несмотря на то, что многие мне советовали не делать такого признания: тебе полегчает на секунду, но увидишь, какое восприятие будет позже. Какое будет? Депрессия – это болезнь, только попросту другая, чем обычные. И мое внутреннее упрямство заставляет меня рассказать об этом именно сейчас, когда я чувствую себя обложенной со всех сторон. Многие видят во мне сильную девушку, Иногда говорят, что самую сильную в Польше. Если уж эта самая сильная пользуется помощью специалистов, то, может быть, и кто-то другой преодолеет стыд и использует – или сбросит маску и очистится. Может быть, люди что-то поймут. Нужно начать об этом говорить.

- И вернуться к гонкам?

После Сочи был такой момент, когда я была уверена, что это конец приключений, и уже не вернусь. Может быть, это прозвучит глупо, но я чувствую себя свершившимся спортсменом. И мне уже ничего не надо никому доказывать. Моему телу уже хватит столь напряженной работы. Если бы у меня была нормальная привлекательная альтернатива, то я бы наверное ушла из профессионального спорта. При этом наверное и поплакала бы, само собой. Потому что есть ностальгия, множество необыкновенных воспоминаний, 16 лет моей жизни. Супержизни. Но я сумела бы так вот попросту в один день уйти. Если было бы куда. А сейчас уже альтернативы нет. Есть другие планы. Сначала я думала продолжить карьеру таким образом, чтобы ближайший сезон был промежуточным, уже в сторону того, чтобы через год уйти. И думала – возобновлю тренировки в августе, три месяца поготовлюсь. Я уверена, что за это время успела бы подготовиться к классическим гонкам на предстоящем в следующем году чемпионате мира в Фалуне, так, чтобы сражаться за медаль. А между тем спокойно прощалась бы с привычной жизнью, а ребятам из команды дала бы время спланировать свое будущее. Таков был план, готовиться только к Фалуну.

- А будет иначе.

Возвращаюсь к тренировкам уже сейчас. У меня будет больше времени, чтобы войти в режим подготовки. В команде рядом со мной будет Сильвия Яськовец, которая к нам присоединилась и подходит ко всему с огромным энтузиазмом, хотя прекрасно знает мои проблемы. Я решила, что она, Мачек Кречмер и тренер должны сейчас знать обо всем. Сильвия – это вулкан энергии, и она говорит, что сделает все, чтобы мне помочь, вытянуть меня. А я в состоянии подсказать Сильвии действительно многое о спорте высших достижений, показать ей пути к успеху. Может получиться интересно и замечательно. С женщиной в одной тренировочной группе я не была почти 10 лет. И предыдущей была та же Сильвия. Посмотрим, что у нас вместе получится теперь. Может быть, ее энтузиазм и мой опыт помогут мне вновь обрести себя, а Сильвии позволят улучшить результаты. Я не возвращаюсь к гонкам из большой любви к спорту. Теории, что я попала в зависимость от адреналина или от этой жизни всегда в пути, это глупости. Чемоданы и гостиничные номера я давно ненавижу. И возвращаюсь, чтобы посражаться за себя.

- То есть без помешательства на результатах?

В моей голове этого не должно быть. Ясно, что будет натиск извне на то, к чему я людей приучила. Но я не могу позволить навязать себе это. Впрочем, результаты будем проверять только зимой, а до зимы я просто должна выполнять свои тренировочные обязанности. Шаг за шагом. Если все получится, за результаты могу быть спокойна. Если нет, то значит, что я все еще в минусе и что лыжи ни в чем мне не помогли. А если так, какая мне будет разница, каковы результаты? Хочу начать с начала. Быть может, иначе буду выбирать друзей. Буду избегать шумных встреч. И уже не буду публично возвращаться к теме депрессии. Я не прошу ни о чем - кроме понимания. Попробую заново разжечь в себе огонь в отношении спорта. Может быть, не все еще остыло. Я помню, какими абсурдными мне в последнее время представлялись ответы на вопросы о спортивной форме, о контузии, о том, переживаю ли я из-за разницы в два сантиметра на финише. Какое это могло иметь значение, когда моя жизнь превращалась в руины. Но я пыталась отвечать, потому что помню, что Юстина трехлетней давности так делала. И мне мечтается, что еще когда-нибудь смогу искренне подумать, что эти два сантиметра на финише действительно имеют для меня значение.

Оригинал:

Бронза Либерец 2009 10 км классика Золото Либерец 2009 дуатлон 7,5+7,5 км Золото Либерец 2009 30 км Серебро Хольменколлен 2011 дуатлон 7,5+7,5 км Серебро Хольменколлен 2011 10 км классика Бронза Хольменколлен 2011 30 км Серебро Валь-ди-Фьемме 2013 30 км Бронза Фалун 2015 командный спринт Универсиады Серебро Инсбрук 2005 5 км Золото Инсбрук 2005 15 км классика Золото Турин 2007 5 км классика Золото Турин 2007 личный спринт Бронза Турин 2007 эстафета 3×5 км Золото Турин 2007 дуатлон 5+5 км Государственные награды Результаты Кубок мира

Дебют в Кубке мира	9 декабря 2001 года
Побед в Кубке мира	30
Лучшая позиция в Кубке мира	1
Дистанционные виды	1 (2008/09, 2009/10, 2010/11, 2012/13)
Спринтерские виды	1 (2009/10)

Позиции на подиуме	1	2	3
Дистанционные виды	23	19	4
Спринтерские виды	7	3	7
Командный спринт	0	0	1

Последнее обновление: 25 марта 2015

Карьера

Начало выступлений

Первый успех пришёл к Юстине в 2003 году , когда она выиграла серебряную медаль юниорского чемпионата мира в коньковом спринте . Через 2 недели она дебютировала на чемпионате мира , который проходил в Валь-ди-Фьемме , но не смогла попасть в тридцатку ни в коньковом спринте , ни в десятикилометровой классической гонке .

Допинговый скандал

Возвращение в спорт

Менее чем через месяц после возвращения на лыжню, 7 января 2006 года , Ковальчик смогла впервые подняться на подиум этапа Кубка мира в Отепя, став третьей в десятикилометровой классической гонке . На первых своих Олимпийских играх в Турине Ковальчик сначала финишировала восьмой в дуатлоне , а затем не смогла закончить десятикилометровую классическую гонку . После этого она смогла продолжить выступления на Играх, став 44-й в коньковом спринте и выиграв «бронзу» на 30 км «коньком» с общего старта, уступив в финишной разборке чешке Катержине Ноймановой и россиянке Юлии Чепаловой .

Последующие успехи

Сезон 2010/11

Олимпийские игры 2014

Юстина Ковальчик и её тренер Александр Веретельный

Ю. Ковальчик начала заниматься лыжными гонками в спортивной школе в Закопане в возрасте 15 лет, где её первым тренером была Барбара Собаньска. Она считает, что в 15 лет начинать заниматься лыжными гонками поздно: «…Надо вставать раньше, как только научишься ходить…».

Уже через несколько лет Юстина попала в юниорскую сборную команду страны и стала тренироваться с Александром Веретельным - бывшим россиянином, а ныне - гражданином Польши, закончившим в своё время аспирантуру ГЦОЛИФКа под руководством Виктора Николаевича Манжосова.

Поначалу вместе с Юстиной у Веретельного тренировалось несколько девушек и ребят, но потом все они вынуждены были уйти. Как считает сам Веретельный, в основном потому, что не смогли справиться с теми нагрузками, которые «переваривала» Юстина.

Напишите отзыв о статье "Ковальчик, Юстина"

Примечания

Просмотр этого шаблона 5 км + 10 км комбинированная гонка преследования 5 км + 5 км комбинированная гонка преследования 5 км + 5 км скиатлон 7,5 км + 7,5 км скиатлон

Просмотр этого шаблона 1926: Вацлав Кухар · 1927: Халина Конопацкая · 1928: Халина Конопацкая · 1929: Станислав Петкевич · 1930: Станислава Валасевич · 1931: Януш Кусоциньский · 1932: Станислава Валасевич · 1933: Станислава Валасевич · 1934: Станислава Валасевич · 1935: Роджер Верей · 1936: Ядвига Енджеёвская · 1937: Ядвига Енджеёвская · 1938: Станислав Марусаж · 1948: Алексий Анткевич · 1949: Здобыслав Ставчик · 1950: Хелена Ракочи · 1951: Зыгмунт Хыхла · 1952: Зыгмунт Хыхла · 1954: Януш Сидло · 1955: Януш Сидло · 1956: Эльжбета Кшесиньская · 1957: Ежи Павловский · 1958: Здзислав Кшишковяк · 1959: Эдмунд Пионтковский · 1960: Юзеф Шмидт · 1961: Иренеуш Палиньский · 1962: Тереса Цеплы · 1963: Рышард Парульский · 1964: Юзеф Шмидт · 1965: Ирена Киршенштейн · 1966: Ирена Киршенштейн · 1967: Собеслав Засада · 1968: Ежи Павловский · 1969: Вальдемар Башановский · 1970: Тереса Сукневич · 1971: – Ну, конечно же бабушка. – Как будто что-то само собой разумеющееся сказала она. – Я была в начале очень грустной и одинокой, и бабушке было меня очень жалко. Вот она и показала мне, как это делается. И тут я, наконец, поняла, что это и вправду был её мир, созданный лишь силой её мысли. Эта девочка даже не понимала, каким сокровищем она была! А вот бабушка, я думаю, как раз-то понимала это очень даже хорошо... Как оказалось, Стелла несколько месяцев назад погибла в автокатастрофе, в которой погибла также и вся её семья. Осталась только бабушка, для которой в тот раз просто не оказалось в машине места... И которая чуть не сошла с ума, узнав о своей страшной, непоправимой беде. Но, что было самое странное, Стелла не попала, как обычно попадали все, на те же уровни, в которых находилась её семья. Её тело обладало высокой сущностью, которая после смерти пошла на самые высокие уровни Земли. И таким образом девочка осталась совершенно одна, так как её мама, папа и старший брат видимо были самыми обычными, ординарными людьми, не отличавшимися какими-то особыми талантами. – А почему ты не найдёшь кого-то здесь, где ты теперь живёшь? – опять осторожно спросила я. – Я нашла… Но они все какие-то старые и серьёзные… не такие как ты и я. – Задумчиво прошептала девчушка. Вдруг она неожиданно весело улыбнулась и её милая мордашка тут же засияла ярким светлым солнышком. – А хочешь, я покажу тебе, как это делать? Я лишь кивнула, соглашаясь, очень боясь, что она передумает. Но девчушка явно не собиралась ничего «передумывать», наоборот – она была очень рада, найдя кого-то, кто был почти что её ровесником, и теперь, если я что-то понимала, не собиралась так легко меня отпускать... Эта «перспектива» меня полностью устраивала, и я приготовилась внимательно слушать о её невероятных чудесах... – Здесь всё намного легче, чем на Земле, – щебетала, очень довольная оказанным вниманием, Стелла, – ты должна всего лишь забыть о том «уровне», на котором ты пока ещё живёшь (!) и сосредоточиться на том, что ты хочешь увидеть. Попробуй очень точно представить, и оно придёт. Я попробовала отключиться от всех посторонних мыслей – не получилось. Это всегда давалось мне почему-то нелегко. Потом, наконец, всё куда-то исчезло, и я осталась висеть в полной пустоте… Появилось ощущение Полного Покоя, такого богатого своей полнотой, какого невозможно было испытать на Земле... Потом пустота начала наполняться сверкающим всеми цветами радуги туманом, который всё больше и больше уплотнялся, становясь похожим на блестящий и очень плотный клубок звёзд… Плавно и медленно этот «клубок» стал расплетаться и расти, пока не стал похожим на потрясающую по своей красоте, гигантскую сверкающую спираль, конец которой «распылялся» тысячами звёзд и уходил куда-то в невидимую даль… Я остолбенело смотрела на эту сказочную неземную красоту, стараясь понять, каким образом и откуда она взялась?.. Мне даже в голову не могло прийти, что создала это в своём воображении по-настоящему я… И ещё, я никак не могла отвязаться от очень странного чувства, что именно ЭТО и есть мой настоящий дом… – Что-о это?.. – обалдевшим шёпотом спросил тоненький голосок. Стелла «заморожено» стояла в ступоре, не в состоянии сделать хотя бы малейшее движение и округлившимися, как большие блюдца глазами, наблюдала эту невероятную, откуда-то неожиданно свалившуюся красоту... Вдруг воздух вокруг сильно колыхнулся, и прямо перед нами возникло светящееся существо. Оно было очень похожим на моего старого «коронованного» звёздного друга, но это явно был кто-то другой. Оправившись от шока и рассмотрев его повнимательнее, я поняла, что он вообще не был похож на моих старых друзей. Просто первое впечатление «зафиксировало» такой же обруч на лбу и похожую мощь, но в остальном ничего общего между ними не было. Все «гости», до этого приходившие ко мне, были высокими, но это существо было очень высоким, вероятно где-то около целых пяти метров. Его странные сверкающие одежды (если их можно было бы так назвать) всё время развевались, рассыпая за собой искрящиеся хрустальные хвосты, хотя ни малейшего ветерка вокруг не чувствовалось. Длинные, серебряные волосы сияли странным лунным ореолом, создавая впечатление «вечного холода» вокруг его головы… А глаза были такими, на которые лучше никогда бы не выпало смотреть!.. До того, как я их увидела, даже в самой смелой фантазии невозможно было представить подобных глаз!.. Они были невероятно яркого розового цвета и искрились тысячью бриллиантовых звёздочек, как бы зажигающихся каждый раз, когда он на кого-то смотрел. Это было совершенно необычно и до умопомрачения красиво… От него веяло загадочным далёким Космосом и чем-то ещё, чего мой маленький детский мозг тогда ещё не в состоянии был постичь... Существо подняло развёрнутую к нам ладонью руку и мысленно сказало: – Я – Элей. Ты не готова приходить – вернись… Естественно, меня сразу же дико заинтересовало – кто это, и очень захотелось каким-то образом хоть на короткое время его удержать. – Не готова к чему? – как могла более спокойно спросила я. – Вернуться домой. – Ответил он. От него исходила (как мне тогда казалось) невероятная мощь и в то же время какое-то странное глубокое тепло одиночества. Хотелось, чтобы он никогда не ушёл, и вдруг стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы… – Ты вернёшься, – как будто отвечая на мои грустные мысли произнёс он. – Только это будет ещё не скоро… А теперь уходи. Сияние вокруг него стало ярче... и, к моему большому огорчению, он исчез… Сверкающая громадная «спираль» ещё какое-то время продолжала сиять, а потом начала рассыпаться и полностью растаяла, оставляя за собой только глубокую ночь. Стелла наконец-то «очнулась» от шока, и всё вокруг тут же засияло весёлым светом, окружая нас причудливыми цветами и разноцветными птицами, которых её потрясающее воображение поспешило скорее создать, видимо желая как можно быстрее освободиться от гнетущего впечатления навалившейся на нас вечности. – Ты думаешь это я?.. – всё ещё не в состоянии поверить в случившееся, ошарашено прошептала я. – Конечно! – уже опять весёлым голоском прощебетала малышка. – Это ведь то, что ты хотела, да? Оно такое огромное и страшное, хоть и очень красивое. Я бы ни за что не осталась там жить! – с полной уверенностью заявила она. А я не могла забыть той невероятно-огромной и такой притягательно-величавой красоты, которая, теперь я знала точно, навечно станет моей мечтой, и желание когда-то туда вернуться станет преследовать меня долгие, долгие годы, пока, в один прекрасный день, я не обрету наконец-то мой настоящий, потерянный ДОМ… – Почему ты грустишь? У тебя ведь так здорово получилось! – удивлённо воскликнула Стелла. – Хочешь, я покажу тебе что-то ещё? Она заговорщически сморщила носик, от чего стала похожа на милую, смешную маленькую обезьянку. И опять всё вверх ногами перевернулось, «приземлив» нас в каком-то сумасшедше-ярком «попугайном» мире… в котором дико кричали тысячи птиц и от этой ненормальной какофонии закружилась голова. – Ой! – звонко засмеялась Стелла, – не так! И сразу наступила приятная тишина... Мы ещё долго «шалили» вместе, теперь уже попеременно создавая смешные, весёлые, сказочные миры, что и вправду оказалось совершенно несложно. Я никак не могла оторваться от всей этой неземной красоты и от хрустально-чистой, удивительной девочки Стеллы, которая несла в себе тёплый и радостный свет, и с которой искренне хотелось остаться рядом навсегда… Но реальная жизнь, к сожалению, звала обратно «опуститься на Землю» и мне приходилось прощаться, не зная, удастся ли когда-то хоть на какое-то мгновение её опять увидеть. Стелла смотрела своими большими, круглыми глазами, как будто желая и не смея что-то спросить... Тут я решила ей помочь: – Ты хочешь, чтобы я пришла ещё? – с затаённой надеждой спросила я. Её смешное личико опять засияло всеми оттенками радости: – А ты правда-правда придёшь?! – счастливо запищала она. – Правда-правда приду… – твёрдо пообещала я... Загруженные «по-горлышко» каждодневными заботами дни сменялись неделями, а я всё ещё никак не могла найти свободного времени, чтобы посетить свою милую маленькую подружку. Думала я о ней почти каждый день и сама себе клялась, что завтра уж точно найду время, чтобы хоть пару часов «отвести душу» с этим чудесным светлым человечком... А также ещё одна, весьма странная мысль никак не давала мне покоя – очень хотелось познакомить бабушку Стеллы со своей, не менее интересной и необычной бабушкой... По какой-то необъяснимой причине я была уверена, что обе эти чудесные женщины уж точно нашли бы о чём поговорить... Так, наконец-то, в один прекрасный день я вдруг решила, что хватит откладывать всё «на завтра» и, хотя совершенно не была уверена, что Стеллина бабушка именно сегодня будет там, решила, что будет чудесно если сегодня я наконец-то навещу свою новую подружку, ну, а если повезёт, то и наших милых бабушек друг с другом познакомлю. Какая-то странная сила буквально толкала меня из дома, будто кто-то издалека очень мягко и, в то же время, очень настойчиво меня мысленно звал. Я тихо подошла к бабушке и, как обычно, начала около неё крутиться, стараясь придумать, как бы ей всё это получше преподнести. – Ну, что, пойдём что-ли?.. – спокойно спросила бабушка. Я ошарашено на неё уставилась, не понимая каким образом она могла узнать, что я вообще куда-то собралась?!. Бабушка хитро улыбнулась и, как ни в чём не бывало, спросила: – Что, разве ты не хочешь со мной пройтись? В душе возмутившись такому бесцеремонному вторжению в мой «частный мысленный мир», я решила бабушку «испытать». – Ну, конечно же хочу! – радостно воскликнула я, и не говоря куда мы пойдём, направилась к двери. – Свитер возьми, вернёмся поздно – прохладно будет! – вдогонку крикнула бабушка. Тут уж я дольше выдержать не могла... – И откуда ты знаешь, куда мы идём?! – нахохлившись, как замёрзший воробей, обижено буркнула я. Так у тебя ж всё на лице написано, – улыбнулась бабушка. На лице у меня, конечно же, написано этого не было, но я бы многое отдала, чтобы узнать, откуда она так уверенно всегда всё знала, когда дело касалось меня? Через несколько минут мы уже дружно топали по направлению к лесу, увлечённо болтая о самых разнообразных и невероятных историях, которых она, естественно, знала намного больше, чем я, и это была одна из причин, почему я так любила с ней гулять. Мы были только вдвоём, и не надо было опасаться, что кто-то подслушает и кому-то может быть не понравится то, о чём мы говорим. Бабушка очень легко принимала все мои странности, и никогда ничего не боялась; а иногда, если видела, что я полностью в чём-то «потерялась», она давала мне советы, помогавшие выбраться из той или иной нежелательной ситуации, но чаще всего просто наблюдала, как я реагирую на, уже ставшие постоянными, жизненные сложности, без конца попадавшиеся на моём «шипастом» пути. В последнее время мне стало казаться, что бабушка только и ждёт когда попадётся что-нибудь новенькое, чтобы посмотреть, повзрослела ли я хотя бы на пяту, или всё ещё «варюсь» в своём «счастливом детстве», никак не желая вылезти из коротенькой детской рубашонки. Но даже за такое её «жестокое» поведение я очень её любила и старалась пользоваться каждым удобным моментом, чтобы как можно чаще проводить с ней время вдвоём. Лес встретил нас приветливым шелестом золотой осенней листвы. Погода была великолепная, и можно было надеяться, что моя новая знакомая по «счастливой случайности» тоже окажется там. Я нарвала маленький букет каких-то, ещё оставшихся, скромных осенних цветов, и через несколько минут мы уже находились рядом с кладбищем, у ворот которого... на том же месте сидела та же самая миниатюрная милая старушка... – А я уже думала вас не дождусь! – радостно поздоровалась она. У меня буквально «челюсть отвисла» от такой неожиданности, и в тот момент я видимо выглядела довольно глупо, так как старушка, весело рассмеявшись, подошла к нам и ласково потрепала меня по щеке. – Ну, ты иди, милая, Стелла уже заждалась тебя. А мы тут малость посидим... Я не успела даже спросить, как же я попаду к той же самой Стелле, как всё опять куда-то исчезло, и я оказалась в уже привычном, сверкающем и переливающемся всеми цветами радуги мире буйной Стеллиной фантазии и, не успев получше осмотреться, тут же услышала восторженный голосок: – Ой, как хорошо, что ты пришла! А я ждала, ждала!.. Девчушка вихрем подлетела ко мне и шлёпнула мне прямо на руки... маленького красного «дракончика»... Я отпрянула от неожиданности, но тут же весело рассмеялась, потому что это было самое забавное и смешное на свете существо!.. «Дракончик», если можно его так назвать, выпучил своё нежное розовое пузо и угрожающе на меня зашипел, видимо сильно надеясь таким образом меня напугать. Но, когда увидел, что пугаться тут никто не собирается, преспокойно устроился у меня на коленях и начал мирно посапывать, показывая какой он хороший и как сильно его надо любить... Я спросила у Стелы, как его зовут, и давно ли она его создала. – Ой, я ещё даже и не придумала, как звать! А появился он прямо сейчас! Правда он тебе нравится? – весело щебетала девчушка, и я чувствовала, что ей было приятно видеть меня снова. – Это тебе! – вдруг сказала она. – Он будет с тобой жить.

Сегодня эту девочку из маленького городка знает вся страна – она стала победительницей в лыжных гонках на Олимпиаде в Ванкувере, прославив на весь мир свою страну и город. Впрочем, спортивная слава пришла к Юстине не вчера. У нее было множество спортивных успехов еще до Олимпиады в Ванкувере.

Юстина Ковальчик родилась 19 января 1983 года в городке Лиманова на юге Польши. Сегодня эту девочку из маленького городка знает вся страна – она стала победительницей в лыжных гонках на Олимпиаде в Ванкувере, прославив на весь мир свою страну и город. Впрочем, спортивная слава пришла к Юстине не вчера. У нее было множество спортивных успехов еще до Олимпиады в Ванкувере.

Спортивная карьера Ковальчик началась в 2001 году, но первый, по настоящему громкий успех пришел к ней, когда она финишировала второй в индивидуальном зачете на Чемпионате Мира среди юниоров в 2003 году. В 2006 году на Олимпиаде в Турине она стала бронзов

ой медалисткой в забеге на 30 километров свободным стилем. Кстати, эта победа принесла ей и еще один титул – она стала первой в мире спортсменкой польского происхождения, которая когда-либо побеждала в подобных соревнованиях. На Чемпионате Мира в 2007 году Ковальчик стала третьей, а на Кубке Мира в Канморе (Канада) ей удалось заработать сразу два бронзовых кубка за один чемпионат, - такая удача в лыжном спорте достается крайне редко.

В 2009 году на Чемпионате Мира в Германии Юстина выиграла сразу две теперь уже золотых медали за дистанции в 7,5 километров, пройденные классической и свободной техникой, а также за массовый

забег на 30 километров. Кроме того, Ковальчик сохранила за собой бронзовую медаль в классическом забеге на 10 километров. Сезон 2008/2009 годов вообще был для лыжницы на редкость удачным. Она выиграла в общем зачете на 2008/09 Cross-Country Skiing World Cup, а 24 марта 2009 года ей был присужден Орден Возрождения Польши – одна из высших наград этой страны, которая присуждается за выдающиеся заслуги в военной и гражданской сферах. В разное время кавалерами ордена становились такие известные на весь мир поляки, как актер Ольгерд Лукашевич, писатель Станислав Лем и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

Но, конеч

но же, главная мечта любого спортсмена – это мечта об олимпийском золоте. И эта мечта для Юстины Ковальчик реализовалась 27 февраля 2010 года. В тридцатикилометровом забеге Ковальчик обошла норвежку Марит Бьорген и стала обладательницей золотой медали. Впрочем, эта победа не стала для нее на соревнованиях в Ванкувере единственной. Ей достались еще серебряная и бронзовая медали за классический спринт и забег на 15 километров.

Сегодня Юстину Ковальчик называют обладательницей "Четырех корон" за то, что ей удалось завоевать все главные награды лыжного спорта. Она стала золотой медалисткой на Олимпиаде (в Ванкувере в 2010 год

у), на Чемпионате Мира (в 2009 году в Германии, в забегах на 15 и 30 километров), на Кубке Мира (в сезоне 2008 – 2009 годов) и на соревнованиях Tour the Ski (в сезоне 2009 – 2010 годов). Юстина – единственная лыжница в мире, которой удалось достичь таких высот. Интересно, что за всю свою спортивную карьеру лыжница не принимала участия ни в одном значительном соревновании, которое бы проводилось на территории ее страны.

Но история спортивных побед Юстины – это еще и история преодоления, с ее именем связан еще и один из самых громких скандалов в истории лыжного спорта. Скандал разразился 23 января 2005 года на Кубке Альп в

Оберстдорфе. В допинг-пробе Юстины Ковальчик был обнаружен дексометазон, за что Юстина была дисквалифицирована. Причем срок дисквалификации начинался с 13 июня и все победы лыжницы, заработанные в период с июня по январь аннулировались. Интересно, что несмотря на то, что это был первый подобный инцидент и десометазон не относится к разряду жестких допингов, решение Международной федерации лыжного спорта было очень категоричным – Юстина была дисквалифицирована на два года. Впоследствии конфликт удалось сгладить. Срок дисквалификации сократился до периода в чуть меньше года, и польская лыжница смогла вернуться в большой спорт

Юстина Ковальчик родилась 19 января 1983 года в городке Лиманова на юге Польши. Сегодня эту девочку из маленького городка знает вся страна – она стала победительницей в лыжных гонках на Олимпиаде в Ванкувере, прославив на весь мир свою страну и город. Впрочем, спортивная слава пришла к Юстине не вчера. У нее было множество спортивных успехов еще до Олимпиады в Ванкувере.

Спортивная карьера Ковальчик началась в 2001 году, но первый, по настоящему громкий успех пришел к ней, когда она финишировала второй в индивидуальном зачете на Чемпионате Мира среди юниоров в 2003 году. В 2006 году на Олимпиаде в Турине она стала бронзовой медалисткой в забеге на 30 километров свободным стилем. Кстати, эта победа принесла ей и еще один титул – она стала первой в мире спортсменкой польского происхождения, которая когда-либо побеждала в подобных соревнованиях. На Чемпионате Мира в 2007 году Ковальчик стала третьей, а на Кубке Мира в Канморе (Канада) ей удалось заработать сразу два бронзовых кубка за один чемпионат, - такая удача в лыжном спорте достается крайне редко.

В 2009 году на Чемпионате Мира в Германии Юстина выиграла сразу две теперь уже золотых медали за дистанции в 7,5 километров, пройденные классической и свободной техникой, а также за массовый забег на 30 километров. Кроме того, Ковальчик сохранила за собой бронзовую медаль в классическом забеге на 10 километров. Сезон 2008/2009 годов вообще был для лыжницы на редкость удачным. Она выиграла в общем зачете на 2008/09 Cross-Country Skiing World Cup, а 24 марта 2009 года ей был присужден Орден Возрождения Польши – одна из высших наград этой страны, которая присуждается за выдающиеся заслуги в военной и гражданской сферах. В разное время кавалерами ордена становились такие известные на весь мир поляки, как актер Ольгерд Лукашевич, писатель Станислав Лем и Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев.

Но, конечно же, главная мечта любого спортсмена – это мечта об олимпийском золоте. И эта мечта для Юстины Ковальчик реализовалась 27 февраля 2010 года. В тридцатикилометровом забеге Ковальчик обошла норвежку Марит Бьорген и стала обладательницей золотой медали. Впрочем, эта победа не стала для нее на соревнованиях в Ванкувере единственной. Ей достались еще серебряная и бронзовая медали за классический спринт и забег на 15 километров.

Сегодня Юстину Ковальчик называют обладательницей "Четырех корон" за то, что ей удалось завоевать все главные награды лыжного спорта. Она стала золотой медалисткой на Олимпиаде (в Ванкувере в 2010 году), на Чемпионате Мира (в 2009 году в Германии, в забегах на 15 и 30 километров), на Кубке Мира (в сезоне 2008 – 2009 годов) и на соревнованиях Tour the Ski (в сезоне 2009 – 2010 годов). Юстина – единственная лыжница в мире, которой удалось достичь таких высот. Интересно, что за всю свою спортивную карьеру лыжница не принимала участия ни в одном значительном соревновании, которое бы проводилось на территории ее страны.

Но история спортивных побед Юстины – это еще и история преодоления, с ее именем связан еще и один из самых громких скандалов в истории лыжного спорта. Скандал разразился 23 января 2005 года на Кубке Альп в Оберстдорфе. В допинг-пробе Юстины Ковальчик был обнаружен дексометазон, за что Юстина была дисквалифицирована. Причем срок дисквалификации начинался с 13 июня и все победы лыжницы, заработанные в период с июня по январь аннулировались. Интересно, что несмотря на то, что это был первый подобный инцидент и десометазон не относится к разряду жестких допингов, решение Международной федерации лыжного спорта было очень категоричным – Юстина была дисквалифицирована на два года. Впоследствии конфликт удалось сгладить. Срок дисквалификации сократился до периода в чуть меньше года, и польская лыжница смогла вернуться в большой спорт.

На днях, 4 июня, самая массовая польская «Газета Выборча» опубликовала интервью Юстины Ковальчик, одной из лучших в мире лыжниц, которое сразу попало в рязряд главных новостей дня, не только спортивных. Журналист, взявший интервью, на следующий день отметил в газете, что беседа записывалась в течение нескольких недель, разговоров же без записи было намного больше. Юстина авторизовала подготовленный текст, и они с журналистом договорились, что пусть он полежит некоторое время. Потом Юстина его перечитала и выразила еще большее желание опубликовать. Вот мой перевод. А Юстине – удачи в борьбе и счастья в жизни, она молодец и должна совладать и выкарабкаться. Думаю, ее интервью психологически поможет многим, не только ей самой.

Фото - с сайта «Газеты Выборчей». Юстина после победы на любимой дистанции (10 км классическим стилем) на Олимпиаде в Сочи.

Депрессия Юстины Ковальчик. «Три последних года моей жизни оказались ложью»
Павел Вилькович (Paweł Wilkowicz), «Газета Выборча», 4 июня 2014 года.

Обо всем от А до Я знали только трое, да и то узнавали с приличным запаздыванием. Двое из них не могли поверить, что все это правда – потому что когда смотрели на меня в телевизоре, видели другую Юстину. А я делала свое, я тогда была развалиной, хотела бросить лыжи, но сочла, что должна все это выплакать, - говорит Юстина Ковальчик в очень личной беседе с Павлом Вильковичем.

Павел Вилькович, Sport.pl: Что это за гонка, в которой ты сейчас участвуешь?

Юстина Ковальчик: Гонка за жизнь, могу так сказать, пожалуй. Очень трудная.
(Collapse)

Депрессия?

Уже больше года назад у меня диагностировали состояние депрессии. Более полутора лет борюсь с бессонницей. Наберется, быть может, несколько десятков ночей, когда я нормально высыпалась. Борюсь со своим организмом, с постоянной тошнотой, обмороками, температурой под 40, страхами. С проблемами, которых раньше не было. В какой-то период любая еда была достаточным поводом для рвоты. Сейчас немного лучше. И сочетать все это с тренировками очень трудно. Бывали дни, когда единственным пейзажем для меня был потолок в комнате. Когда не было ни сил, ни желания встать с кровати, а единственным вопросом было – зачем?

Видишь, что там лежит под столиком?

- «Твой стиль» [популярный глянцевый журнал с зачастую серьезными публикациями – Дасси]. Со мной на обложке.

С эффектной фотосессией, c интервью, в котором полно твоих жизненных планов. И полно энергии, оптимизма. Это было недавно.

Да, у меня тогда была очень высокая температура. Да, это было недавно. Также недавно были Олимпийские Игры и золотая медаль. Недавно были и десятки других победных гонок. Недавно принимала поздравления и улыбалась.

На показ?

Я немного напритворялась за эти почти два года, с тех пор как нахожусь в минусе. Но такие фотосессия и интервью, как в «Твоем стиле», - в моем состоянии это было спасением. Меня никто не заставлял, сама хотела. Хотела увидеть себя со стороны, на красивых снимках, как-то за это уцепиться, восстановить ощущение собственного достоинства. Хотела хоть что-то сделать, поскольку хуже нет – запереться в квартире и никуда не выходить. Все это время я старалась сохранять видимость. Мне ведь говорили, что так нужно. Ну, я и изображала, что все идет самым нормальным образом: тренировки, старты, а я, как всегда, кусачая. После зимнего сезона всегда делаю одну фотосессию, вот и теперь после Сочи сделала. Недавно получила прглашение на бал в Нью-Йорке, замечательно, полетела. За эти два года бывали моменты и дни, даже недели, когда в силу обстоятельств проблемы исчезали, а я улыбалась все время от уха до уха. Но сказки быстро кончались.

И, например, вскоре после Игр, вместо того чтобы праздновать с семьей, ты села в машину, убегая от своей жизни так далеко, что приземлилась аж в Андорре?

Да, вроде как на горные лыжи. Хотелось забраться куда-то, где будет душевный покой, горы, где не будет много поляков. Ехала больше 2 000 км до этой Андорры словно в трансе. Бывают такие минуты, когда готова лезть на рожон [по-польски – броситься с мотыгой на солнце - Дасси]. Выбросить всю эту грусть к черту. А потом приходит такой кризис, что пальцем не могу шевельнуть. Старты меня как-то мобилизовали. Как раз на главных соревнованиях, на Играх в Сочи или на чемпионате мира в Val di Fiemme год назад, или даже на многих стартах Кубка мира удавалось исключить депрессивный фактор. Хорошо спала, ела, боролась. Была счастливой и нормальной. А на остальных кубковых стартах чаще всего лежала без сна до четырех утра. Потом удавалось заснуть на два часа. В шесть часов подъем, зарядка, подготовка, в одиннадцать выигрывала гонку – и снова вниз, в бессонную ночь. Когда даже после такой физической нагрузки не можешь заснуть, это значит, что с тобой плохо.

Ты сказала, что это борьба за жизнь. За желание жить дальше?

Это состояние депрессии - со всем тем, что оно с собой несет.

Принимаешь лекарства?

Были такие попытки, первая - больше года назад. Надо было попробовать, поскольку состояние депрессии углублялось, и я не не могла с этим сладить, как и с очень нестабильной ситуацией, в которой очутилась. Но проба не удалась, я очень слабо реагировала на лекарства. Вторая попытка была в сентябре прошлого года. Также с очень слабым эффектом. А третья – теперь, весной, когда было уже действительно плохо. Все попытки заканчивались максимум через месяц. Мой реакцией были потеря сознания, еще более сильная тошнота, трясучка, страхи. Возникло уже такое сильное «нет» ко всякой химии, к лекарствам, что в последние два года даже витамины и железо не принимала. Для поддержания организма у меня остались только энергетические батончики и напитки. Мучили меня свекольным соком, а в Сочи – икрой, она улучшает кровь. Третья попытка с лекарствами закончилась полным провалом и еще разными странными историями после приема лекарств. Поэтому все пошло в мусорную корзину. А я сейчас занимаюсь с психотерапевтом. Уже несколько недель.

Выигрываешь?

Не знаю, что еще меня ждет, да может и не хочу знать. Было тяжело – и все время еще тяжело. И хочу об этом, наконец, рассказать открыто, потому что все труднее мне было скрывать. Все труднее врать – почему не принимаю большинства приглашений, почему боюсь идти в толпу, почему недавно упала в обморок на марафоне, почему меня не было там, где намеревалась быть. Сколько можно выдумывать самого разного вранья. Надеюсь, что теперь мне хотя бы в этом отношении полегчает. И я решила вернуться в спорт раньше, чем планировала. То есть уже в начале июня, а не в августе. Пусть эти тренировки, которые я в последнее время считала препятствием в налаживании своей жизни, пусть они мне теперь помогут.

После Сочи ты до августа планировала радоваться жизни. Самый длительный отдых за всю карьеру, пять месяцев. А из того, что рассказываешь, следует, что отдых заменился в мучения.

Я намеревалась дать себе до августа шанс, чтобы обрести себя. Может, и вылечиться. Может, почувствовать радость. Не говорю тут о радости от лыжных гонок, а о радости от того, что я есть. Хотелось пожить, найти какой-то стимул, который меня оттянет от всего того, что черное. Но не удалось. Весной все еще больше посыпалось. Свободное время не помогло. Проблемы не решил и переезд в Варшаву, куда я перебралась после Игр. Было слишком много дерганья, которого я попросту не выдержала. Замечательно тут, однако, жить – невероятно, но папарацци меня не выследили и все еще охотятся за мной где-то на родине. Надо чем-то заняться, и, поскольку все иное у меня в жизни рассыпается, сосредоточусь на спорте. На том, что у меня всегда хорошо получалось. Может быть, благодаря тренировкам как-нибудь малыми шажками из всего этого выпутаюсь. Ухвачусь за то, что для меня надежно, ясно и стабильно. Недавно так уже случалось, что мир вокруг меня заваливался, а я на тренировках била рекорды. И появлялся хотя бы один повод, чтобы улыбнуться.

При депрессии ты стала олимпийской чемпионкой. У тебя в Сочи свершилась мечта, особенно, учитывая то, что ты стартовала со сломанной стопой. И это все удалось сделать попутно, на фоне той настоящей борьбы сама с собой?

Все спрашивали про стопу, и она действительно очень болела. Когда однажды вечером надела на прогулку ботинки без стелек, то не была в состоянии дойти до отеля. Боль была страшная, но в голове было намного хуже. Однако, видимо, для меня спорт очень важен, коли уж я тогда всего не бросила. Но я знала, что справлюсь, это моя работа, задание для исполнения. А побочным эффектом моего состояния было то, что я тогда очень исхудала, и это на олимпийских трассах помогало. Кроме того, как раз здесь я не могла себя разочаровать. Если бы подвела себя еще и как лыжница, лишилась бы последней точки опоры. Конечно, я радовалась этой медали, как никакой другой. На награждении, когда текли слезы, я думала: «Господи, справилась после таких двух лет, это невозможно». У меня была треснута кость, после обморожения содраны ногти, но это боль физическая, с ней можно совладать. Жизнь спортсмена, работающего на выносливость – это эксперименты с физической болью. Но когда у меня на пьедестале перед глазами прошли все те обмороки, истязания, то, как временами мое тело было далеко от спорта и с какими соперницами я соревновалась, то для меня это был момент чистого счастья, что я справилась. И что я сильная, несмотря ни на что.

Были ли в этом твоем великом притворстве такие моменты, когда хотелось перед всеми попросту расплакаться и закричать, что уже хватит, что тебе нужна помощь?

Такой момент был год назад, весной, когда я была готова в одну секунду бросить лыжи и все остальное. Но когда немного успокоилась, подумала, что есть целый штаб людей, которые со мной работают и что есть люди, которые болеют за меня. Что мои проблемы – это не их вина, и хотя бы с учетом этого мне нельзя бросить лыжи. Мое подавленное состояние не имеет ничего общего со спортивными победами или поражениями. Со спортивным натиском я справляюсь так же, как всегда. И даже, мне кажется, лучше, потому что все спортивные проблемы, о которых когда-то очень сильно переживала, сейчас кажутся мелочью. И благодаря тому, что они уже не вызвают такого стресса, на дистанции я способна выжать из себя значительно больше. Мой черный мир также не имеет ничего общего, – и хочу это очень сильно подчеркнуть, - ни с кем из моей команды. От подобных спекуляций они уже пострадали, особенно мой партнер по тренировкам Марек Кречмер, который появлялся вместе со мной на каких-то придуманных обложках.

Так от чего ж ты убегаешь?

Я как раз не убегаю.

Ждешь, что бы тебя догнала устроенная личная жизнь, а она не догоняет?

Можно так сказать. Три последних года моей жизни оказались ложью. Я очень просчиталась. В начале мая пережила классический нервный срыв. Теперь уже может быть только лучше.

Объяснишь, в чем дело?

В чувствах, в том, что у меня год назад был выкидыш.

Недавно ты написала об этом на Фейсбуке. Но не все поняли.

Я написала самым простыми словами на свете: утратила Ребеночка. Так, чтобы не оставалось никаких сомнений. И не знаю, как можно было подумать, что имелся в виду пес. У меня даже рыбок в аквариуме никогда не было, потому что я выросла в деревне, где животных дома скорее не держат. Щенок, которого недавно мне подарил брат, чтобы у меня было, кем заняться, он у меня первый. Да, я была беременна, выкидыш случился год назад, в мае, на тренировочных сборах. В самом начале сборов. Как раз тогда, когда я готовилась распрямить свои жизненные дорожки. Ясно, что если бы эта беременность не прервалась, а она была уже довольно продвинутой, то в Сочи я бы не стартовала. В планах была уже другая жизнь, по меньшей мере на ближайший год. Как раз на этих сборах я рассчитывала поговорить с тренером, со своей командой, с Польским лыжным союзом. Ведь в мою подготовку лыжный союз вложил деньги, а моя команда – время. Я хотела все объяснить и начать распутывать ситуацию. К сожалению, судьба распорядилась иначе. Это были ужасные и травматические дни. Все так запуталось, что я осталась с этим сама. Не сказала ни тренеру, ни родителям, чтобы их не нервировать. Родителям не хотела – скажу, а потом надолго уеду, за две-три тысячи километров от них? Это ж было бы издевательство над людьми. Они пытались бы мне ежедневно звонить, а я зачастую не могу ответить на звонок. Они бы с ума сходили. Единственное, что могла сделать, это пытаться справиться самой. Многие, в том числе те, кто был рядом, узнали обо всем незадолго перед записью в Фейсбуке. А все от А до Я знали только трое. Да и то узнавали с приличным запаздыванием. Двое из них не могли поверить, что все это правда – потому что когда смотрели на меня в телевизоре, видели другую Юстину. А я делала свое, я тогда была развалиной, хотела бросить лыжи, но сочла, что должна все это выплакать и только потом принять решение. Сочла, что лыжи будут моей обязанностью, спасением. И решила, что несмотря на эту личную трагедию я хочу подготовиться к Играм. Для себя, для ребят из моей команды.

Ты занимаешься каторжным спортом. Не боялась ли иногда, когда шла на тренировку, что, будучи так ослабленной – во всех отношениях – ты рискуешь здоровьем, а может и жизнью?

Нет, таких мыслей не было. Ведь в таком состоянии дойдешь и до самоуничтожения. Уже если что было, так это угрызения совести, огромные. Потому что мне казалось, что тренировки не дают 100 процентов того, что я должна сделать, что я не втягиваюсь в них, как надо. Несмотря на то, что на тренировки ходила, трудилась, не сачковала.

Тренер не сориентировался?

О депрессивном состоянии я ему сказала, а об остальном – нет. Он посчитал, что самым лучшим средством от депрессии будет работа. Он хотел, как лучше, но «возьми себя в руки» - это самое плохое, что можно советовать в такой ситуации. Я решила дотянуть до Сочи, но было все хуже и хуже. Речь не о том, что я не старалась на тренировках. Старалась. Только раньше я всегда хотела выполнить 150 процентов нормы, а сейчас попросту делала то, что скажут. Моя голова была занята другим. И тренер должен был это знать. Внезапно я начала слушать на тренировках музыку. Никогда раньше так не делала, считая, что музыка мешает сосредоточиться на упражнениях. А тепрь мне это потребовалось, чтобы не слушать своих мыслей. Быстро, работать, заглушить, потом какой-то обед – и я исчезала. Приходила на вторую тренировку, а потом снова исчезала. Была нервной, тренер тоже. После бессонных ночей приходила злая как оса. Очень сильно замкнулась в себе.

Так поэтому тренер поздней осенью был уверен, что это последний год его работы, ибо ни ты, ни он больше не выдержите?

Я знаю, что в последний год не была примером профессионала. Хотелось только дотянуть до Игр, ничего более. У меня были слишком хорошие результаты тренировочных тестов, чтобы это все растерять. Но когда завершилась летняя подготовка, а она самая тяжелая, я была уверена, что делала это последний раз в жизни. Я хотела закончить со спортом – и все устраивать по-другому. Потому что уже была не в состоянии дать спорту столько, сколько бы хотела. Объясняла это тренеру, и поэтому он был тогда уверен, что это наша последняя совместная зима, а потом он уходит на пенсию. Но в течение сезона ситуация изменилась. Это он меня убеждал, чтобы не уходила, это он придумал такой долгий перерыв, почти пять месяцев, - чтобы я ожила. Решающий момент наступил, пожалуй, после рентгеновского снимка стопы в Сочи. Ибо тренер долго верил, что это только ушиб, а я и физиотерапевт уже чувствовали, что это перелом, поскольку перестало заживать. Тренер видел, что я страдаю, но всего я ему не говорила. Бегала в очках, чтобы никто не видел слез. Помню, что когда он увидел снимок перелома, то заплакал. И, может быть, действительно изменил подход ко мне. Понял, насколько сильно я боролась. А в период придуманного им долгого перерыва моя жизнь подошла к такому краху, что теперь мы встретимся с тренером раньше. Потому что сейчас я вижу свое спасение только в спорте. В последние два года я была на вечном распутьи, и путь выбора, к сожалению, зависел не от меня. Или зависел лишь в очень малой степени. А сейчас двери совершенно неожиданно захлопнулись, мост сгорел в очень неудачных и непонятных обстоятельствах. Пробиваться на какой-то новый путь, неизвестный, - например, меняя профессию, было бы глупо и рискованно. Осталось попробовать вернуться к Юстине трехлетней давности. На тот путь, когда я в последний раз была собой.

Счастлива ли ты сейчас хотя бы иногда?

Юстина трехлетней давности тоже не всегда была. Она была язвительной - и сражалась. Как раз тогда – с норвежцами об астме.

Да. Это было еще то время, когда я от себя требовала только побед. А как раз тогда, в сезоне чемпионата мира в Осло, я упорно оказывалась второй. Так что нам та астма много крови напортила, в спортивном отношении временами было невесело. Но по жизни – замечательно. До момента появления всей моей нестабильной ситуации я считала себя очень счастливой девушкой. Рожденной в чепчике. Когда-то, хотя препятствий было довольно много, ибо были разные проблемы со здоровьем, а также дисквалификация, я могла взять быка за рога. А сейчас чепчик свалился.

Следишь ли ты за примерами среди спортсменов, которые признались в депресии? Например, в последнее время – пловцы Иан Торп и Грант Хэкетт, а раньше – хотя бы итальянский футболист Джанлуиджи Буффон, чемпион мира, или трагически погибший Роберт Энке, вратарь футбольной сборной Германии, который скрывал свою депрессию [он покончил жизнь самоубийством - Дасси]. Все они, как и ты – люди с первых страниц газет, с успехами и деньгами. Буффон вспоминает разговоры с врачом: «Ведь все мечтают о такой жизни, как у вас!». «Но я своей не хочу».

Да, я слежу, читаю. Призналась и Линдси Вонн. Людям кажется, что такие, как она, великая горнолыжница, или такая, как я, не могут иметь депрессии. Спортсмену не дают права до такой слабости.
А ведь чтобы заставить свое тело подчиняться жестким правилам спорта высших достижений, нужно быть немного безумцем. И очень чувствительным человеком. Я близко знакома со многими спортсменами из элиты и вижу, это заметно, когда мне удается пробить их внешнюю скорлупу. И вижу тогда очень чувствительных, иногда потерянных людей. То, что они крепкие в спорте, еще ничего не означает. Спорт чаще всего справедлив. Если посвящаешь ему многое, то примерно столько же получаешь взамен. А в жизни можешь посвятить чему-то все и не получить ничего. И для спортсмена это вещь просто непонятная.

Время от времени спортсмены признаются в наличии депрессии, но это все еще исключения. Нашумевшие, но исключения. Болезнь остается темой-табу. Хотя, если смотреть статистически, в каждой футбольной раздевалке найдутся в среднем два-три футболиста, восприимчивых к таким проблемам.

Это еще один повод, почему я решила описать свою историю. Общественное восприятие таково, что депрессия – это как бы стыд. Даже само сочетание – признался в депрессии. Признался. Как в чем-то плохом.

Кто признаётся, тот иногда слышит, что это причуды. Ведь молодые, богатые, с успехами – у них не бывает депрессии. Когда о своей сказал Александр Пойнтер, тренер австрийских прыгунов с трамплина, то он мог прочитать такие комментарии: «Пусть попробует прожить на голодную зарплату, тогда увидит, что такое депрессия».

Я как раз знаю, что такое бедная жизнь, помню, что значит с трудом себя содержать. Значительную часть жизни у меня было на хлеб и немного больше. Иногда не было даже на что вернуться домой. Но это все несравнимо с тем, когда начинает рассыпаться психика. Я знаю, что на то, о чем говорю в этом интервью, будет разная реакция. Но во мне это накапливалось давно, и мне надоело притворяться. Даже несмотря на то, что многие мне советовали не делать такого признания: тебе полегчает на секунду, но увидишь, какое восприятие будет позже. Какое будет? Депрессия – это болезнь, только попросту другая, чем обычные. И мое внутреннее упрямство заставляет меня рассказать об этом именно сейчас, когда я чувствую себя обложенной со всех сторон. Многие видят во мне сильную девушку, Иногда говорят, что самую сильную в Польше. Если уж эта самая сильная пользуется помощью специалистов, то, может быть, и кто-то другой преодолеет стыд и использует – или сбросит маску и очистится. Может быть, люди что-то поймут. Нужно начать об этом говорить.

И вернуться к гонкам?

После Сочи был такой момент, когда я была уверена, что это конец приключений, и уже не вернусь. Может быть, это прозвучит глупо, но я чувствую себя свершившимся спортсменом. И мне уже ничего не надо никому доказывать. Моему телу уже хватит столь напряженной работы. Если бы у меня была нормальная привлекательная альтернатива, то я бы наверное ушла из профессионального спорта. При этом наверное и поплакала бы, само собой. Потому что есть ностальгия, множество необыкновенных воспоминаний, 16 лет моей жизни. Супержизни. Но я сумела бы так вот попросту в один день уйти. Если было бы куда. А сейчас уже альтернативы нет. Есть другие планы. Сначала я думала продолжить карьеру таким образом, чтобы ближайший сезон был промежуточным, уже в сторону того, чтобы через год уйти. И думала – возобновлю тренировки в августе, три месяца поготовлюсь. Я уверена, что за это время успела бы подготовиться к классическим гонкам на предстоящем в следующем году чемпионате мира в Фалуне, так, чтобы сражаться за медаль. А между тем спокойно прощалась бы с привычной жизнью, а ребятам из команды дала бы время спланировать свое будущее. Таков был план, готовиться только к Фалуну.

А будет иначе.

Возвращаюсь к тренировкам уже сейчас. У меня будет больше времени, чтобы войти в режим подготовки. В команде рядом со мной будет Сильвия Яськовец, которая к нам присоединилась и подходит ко всему с огромным энтузиазмом, хотя прекрасно знает мои проблемы. Я решила, что она, Мачек Кречмер и тренер должны сейчас знать обо всем. Сильвия – это вулкан энергии, и она говорит, что сделает все, чтобы мне помочь, вытянуть меня. А я в состоянии подсказать Сильвии действительно многое о спорте высших достижений, показать ей пути к успеху. Может получиться интересно и замечательно. С женщиной в одной тренировочной группе я не была почти 10 лет. И предыдущей была та же Сильвия. Посмотрим, что у нас вместе получится теперь. Может быть, ее энтузиазм и мой опыт помогут мне вновь обрести себя, а Сильвии позволят улучшить результаты. Я не возвращаюсь к гонкам из большой любви к спорту. Теории, что я попала в зависимость от адреналина или от этой жизни всегда в пути, это глупости. Чемоданы и гостиничные номера я давно ненавижу. И возвращаюсь, чтобы посражаться за себя.

То есть без помешательства на результатах?

В моей голове этого не должно быть. Ясно, что будет натиск извне на то, к чему я людей приучила. Но я не могу позволить навязать себе это. Впрочем, результаты будем проверять только зимой, а до зимы я просто должна выполнять свои тренировочные обязанности. Шаг за шагом. Если все получится, за результаты могу быть спокойна. Если нет, то значит, что я все еще в минусе и что лыжи ни в чем мне не помогли. А если так, какая мне будет разница, каковы результаты? Хочу начать с начала. Быть может, иначе буду выбирать друзей. Буду избегать шумных встреч. И уже не буду публично возвращаться к теме депрессии. Я не прошу ни о чем - кроме понимания. Попробую заново разжечь в себе огонь в отношении спорта. Может быть, не все еще остыло. Я помню, какими абсурдными мне в последнее время представлялись ответы на вопросы о спортивной форме, о контузии, о том, переживаю ли я из-за разницы в два сантиметра на финише. Какое это могло иметь значение, когда моя жизнь превращалась в руины. Но я пыталась отвечать, потому что помню, что Юстина трехлетней давности так делала. И мне мечтается, что еще когда-нибудь смогу искренне подумать, что эти два сантиметра на финише действительно имеют для меня значение.